письмо второе

[pristalnaya]

Сперва какое-то время тебе кажется, что ты практически неуязвим, почти бессмертен. Такой юношеский максимализм, Катя, когда ещё не знаешь всех правил. Когда будущего настолько больше, чем прошлого, что нет ничего невозможного. А если что-то плохое может случиться, то не с тобой, конечно, не с тобой.
В детстве казалось, что со взрослыми случается только то, чего они сами хотят. Просто ты пока ещё лузер, а они уже дошли до третьего уровня, у них по пять жизней, все виды оружия в арсенале, вагон здоровья и ключи от всех сокровищниц.
И взрослеть сперва не страшно. Всё выглядит так, как будто ты из одного мира должен попасть в другой, где всё уже по-настоящему, где всё серьёзно. Где ты будешь защищён от всего уже по одному лишь праву находиться рядом с панелью управления.

Нет никакого другого мира, Катя. Нет ничего, что способно было бы раз и навсегда нас спасти и защитить. И уповать, в общем-то, не на что. И, сколько ни силься, ты никуда не попадаешь. Ты даже из себя можешь выпасть лишь на какие-то редкие мгновения – в моменты острой радости или кромешного отчаяния.
Доступ к кнопке перезагрузки не у тебя. С этим приходится мириться.
Но это странное ощущение, Катя, когда там, где всегда болело, вдруг не болит. Поначалу кажется, что просто отмерла какая-то часть сердца. Когда тебя размазывает по стенке очередное просветление, и ты пьёшь какой-нибудь «пумпан» за неимением в аптечке ничего, кроме таблеток от аллергии и «цитрамона», на периферии сознания уже горит красная лампочка.
Это прямая связь, Катя.
Сними трубку, и тебе прочтут инструкцию прямо в мозг.
Удивительное дело – когда в жизни случается что-то по-настоящему значимое, ты бываешь настолько не готов, что не успеваешь оценить ситуацию. И когда, высказав самые главные слова, абонент на том конце отключается от сети, а ты берёшь карандаш, чтобы всё подробно законспектировать, до тебя вдруг доходит, что говорили на языке, которого ты не понимаешь…
Пока не понимаешь.

___________________
фото Жени Писаренко